СТРАННЫЙ БАЛ, ПОВЕСТЬ ИЗ РАССКАЗОВ НА
СТАНЦИИ, И ВОСЕМЬ СТИХОТВОРЕНИЙ. Сочинение В. Олина.
Санкт-Петербург. 1838. В типографии III отд. собств. е. и. в. канцелярии. 112.
(12).
Г-н Олин написал фантастический
роман, под названием «Рассказы на станции», и до напечатания его решился
отдельно издать из него отрывок, составляющий одну из его четырех частей 1.
«Странный бал» есть этот отрывок, судя по величине которого можно заключить с достоверностию, что весь роман будет величиною с повесть
для книжки журнала, а достоинством не уступит многим оригинальным повестям, и в
журналах помещаемым и отдельно издаваемым. Итак, в добрый час, г. Олин! Не вы первые, не вы и последние! Благие предприятия
всегда будут иметь своих деятелей. Нам странно только то, что вы относите свою
повесть к роду фосфорических повестей Гофмана и Вашингтона Ирвинга.
Во-первых, по нашему мнению, оба эти писателя ничего общего
между собою не имеют, и совсем не следует Вашингтона Ирвинга,
талантливого рассказчика, ставить на одну доску с Гофманом, великим, генияльным художником; во-вторых, в фосфорических повестях Гофмана заключается не один
только фосфор, черти и привидения, но еще и мысль, которая
дает эту волшебную, обаятельную силу над духом человека; в-третьих, мы
никак не можем понять, что за отношение между фосфорическими повестями Гофмана и
фосфорическою повестью г. Олина... Нам кажется, что мысль и талант уничтожают решительно всякое
соотношение между ними... Ошибка большая со стороны г. Олина — издать отрывок
из романа прежде всего романа: отрывок-то, положим,
что прочтут — зато роман-то останется без читателей... Потом: что за
беспрестанные эти толки о романтизме, как поэзии кладбищ, чертей, ведьм,
колдунов и привидений? Только в двадцатых годах понимали так романтизм, в то блаженное время, когда
еще все журналы и альманахи украшались стихотворениями г.
Олина и когда появилась его трагедия «Корсар», сделанная из поэмы Байрона,
произведение великое, но теперь совершенно забытое... 2
Но мы отвлеклись от предмета и забыли о «Странном бале»
г. Олина. Что же это за бал такой? — А вот — видите
ли, одному генералу сгрустнулось
395
Взобрался на него генерал, а спрыгнуть боится — над ним
все шутят — он творит молитву, ограждает себя крестным знамением — и ни
гостей, ни великолепно освещенной залы как не бывало; а сам он, вместо комода,
стоит на лесах строящегося
И это фантастическое, гофмановское?
Если так, то фантастический род самый легкий, и ничего нет легче, как сделаться
Гофманом: стоит только дурным слогом пересказать в тысячу первый раз
какую-нибудь ходячую простонародную нелепость...
Нет, господа, фантастическое
совсем не это. Оно есть один из самых важных и самых глубоких элементов
человеческого духа; мысль великая мерцает в таинственном сумраке царства
фантастического... Но мы забылись — заговорили о мысли: к чему это и зачем
это!..
Как бы предчувствуя, что «Странный бал» не удовлетворит
читателей, г. Один, чтобы вознаградить их хоть
сколько-нибудь, приложил к нему восемь стихотворений своей работы. В одном из них,
несмотря на его нехудожественную обработку, есть теплота, чувство. Оно
называется «Монха» и похоже на отрывок из
какого-нибудь драматического произведения. Действие в Испании; ночь; келия; Монха, с распущенными
волосами, молится перед лампадою; кругом тишина и безмолвие; затем следуют
стихи:
О пречистая!
сияния
Звезд чистейшая
лучей!
Все, молю тебя, желания
По тебе лишь в жажду слей!
Огнь любви моей преступныя
В бедном сердце погаси
И в селенья недоступные
Дух к себе мой вознеси!
Хоть росинкой мне единою
Жарки перси освежи
И любовью голубиною
Сердце к небу привяжи!
Всё ты можешь, о святейшая!
Отрази мою беду!
Да, как лилия чистейшая,
Буду цвесть
в твоем саду!
Покрывало я венчальное
На святом огне сожгла,
И колечко 3 обручальное
В дар тебе я принесла:
Всё напрасно, о владычица!
Мысль в прошедшее летит,
Тайным вздохом грудь колышется,
Сердце пышет и горит!
396
Милый образ все мечтается,
Слышу звук его речей;
В сновиденьях увивается
Он вокруг души моей.
Он — все он один — и только он!
Места думе нет иной!..
О владычица! услышь мой стон!
Плачу горько пред тобой!..
………………………….
………………………….
В храме ль божьем, о
заступница!
Слышу пенье и орган,—
Трепещу я, как преступница,
Грех мой, мнится, изваян (?).
Всех молитвы окриленные,
Как с кадила фимиам;
А мои, испепеленные,
Не восходят к небесам!
Радость вышних,
всесвятейшая,
Лоно благости живой,
Серафимов всех славнейшая,
Перл любови
трисвятой —
Сердцу дай в тебе убежище,
Всезабвенья испроси:
Ты одна мое прибежище —
Деву слабую спаси!
Мы везде ищем хорошего и, найдя
его, с радостию указываем на него другим. Жалеем,
что не можем сказать того же об остальных семи стихотворениях г. Олина. Да и может ли быть у г. Олина
много хороших стихотворений, когда он говорит о себе так:
Прошла пора очарований,
Пора безумства и надежд;
Погас в груди огонь желаний,
Люблю ничтожность и невежд!4
В таком состоянии духа не много напишешь хорошего...
397