105. Ответ критикам, рассуждающим при (об?) моем объявлении: Краткая система русской грамматики, заключающая в себе многие новейшие правила и критический разбор других грамматик и пр., по которой, обучаясь, легко можно изучать и грамматику употребительнейших иностранных языков, как-то: французского, латинского и немецкого. Москва (типографии не означено). 1835. 20. (4).2
Удивительные успехи оказывает у нас литературная промышленность! Право, нельзя не подивиться ее ловкости, изворотливости и деятельности! Какая у ней сметливость! Какое у ней чутье! Она знает, когда надо пускать в оборот романы, когда повести, когда драмы, когда учебные книги! Этого мало, она знает, когда и какие именно надо делать учебные книги! Она теперь принялась за грамматику! Бедная грамматика! Чего не делает она с нею!
Г-н Гуслистый выдает себя за педагога; сперва он издавал разные буквари, способы выучивать детей в несколько часов грамоте, но, видно, это невыгодно; теперь он прикинулся грамматическим реформатором и грозится показать нам истинную систему русской грамматики. Для этого он вывесил в книжной лавке Н. Н. Глазунова огромную программу, напечатанную крупными литерами разных шрифтов; но и этого ему показалось мало: он выдумал, что у него есть враги, завистники, которые будто бы разобидели его систему еще до появления ее на белый свет. Я, никогда и ничего не слышавший о системе г. Гуслистого, ни о его врагах и завистниках, тщетно ломал себе голову, чтобы узнать, который из наших журналов был так не самолюбив, так неуважителен к самому себе, что обнаружил неприязнь
338
и зависть к г. Гуслистому? Наконец, к крайнему удивлению моему увидел, что г. Гуслистый сочинил себе неприятелей, завистников за неимением настоящих. Что за литератор, у которого нет врагов? Что за книга, которую даже и не бранят?
Но что за система г. Гуслистого? Этого я никак не мог понять; это что-то вроде сфинксовой загадки, на которую едва ли найдется новый Эдип. И потому я не стану разбирать ее, а потешу вас выпискою из брошюрки г. Гуслистого: из этой выписки вы лучше узнаете, что за система г. Гуслистого и может ли она возбудить неприязнь и зависть. Итак, слушайте: «Вот задача, над решением которой я теперь тружуся! вот основа моего сочинения! Не знаю, понравится ли это нашим лингвистам? Впрочем, согласятся они или нет, я на то мало смотрю! Четыре года трудился я над сею идеею и от нее (я?) не отступлю. Четыре года! — Скажут: мало, очень мало!! — Конечно, не много, но я доказал, что мог в два часа найти, а в три месяца издать то, чего другие долго и даже очень долго не находили. Я указываю на мой способ обучения чтению. Да! смело могу гордиться сим произведением. Его многие еще не понимают или не хотят понять, это меня не беспокоит, будет время, поймут и поневоле со мною согласятся. Ежели бы я в силах был так отчетливо изложить грамматику, сию великую необходимую науку народов, я был бы благодарен провидению. Не принес бы 100 волов как Пифагор, но 100 дней пожертвовал бы тому, от которого вся наша и мысль и воля и совершение ее. Но, признаюсь, при всем моем усилии представить в сем отношении что-либо похожее на chef-d’oeuvre,* вижу высокую трудность и, еще не напечатавши своей системы,— готов оную перепечатать, но уверен также, что перечернивши, опять буду чернить». Что сказать на это!..1
339