Том второй. Собрание сочинений в 9 томах

ПОВЕСА, ИЛИ КАК ВЕДУТ СЕБЯ ДО ЖЕНИТЬБЫ. Оригинальный русский роман. С.-П.бург. 1839. В тип. отд. корпуса внутр. стражи. Три части. В 12-ю д. л. В I-й — 132, во II-й— 156, в III-й— 171 стр.

Ничего нет хуже и отвратительнее, как приторная фразер­ская идеальность; самая грязная положительность лучше ее. Вот почему романы Поль де Кока для многих сноснее водяных и на­дутых мечтаний Ламартина. Но мы говорим о пустой и ложной идеальности, которая несносна, как и все пустое и ложное; ис­тинная же идеальность есть такой элемент в духе человека, кото­рый один делает его глубоким и без которого он никогда не про­никнет в святая святых храма жизни. Так точно изуверство и суеверие, а тем больше ханжество суть темные стороны человека, через которые он является или зверем-фанатиком, или фарисеем с постною рожею да скоромными помыслами; но религиозность тем не менее остается таким элементом духа, без которого чело­век не имеет права на высокое титло человека. Кто смотрит на все глазами чувства и энтузиазма, кто из какой-нибудь толстой коровницы готов сделать себе Дульцинею, кто во всем простом,

490

повседневном видит прозу жизни, которою оскорбляется, как святотатством,— тот только смешон и жалок; но кто на все смот­рит глазами одного рассудка, все понимает просто, ни в чем не признавая своей таинственной, святой стороны, для кого изящ­ное есть только средство позабавиться, женщина — средство для удовлетворения грубой чувственности, жизнь — ряд смешных кар­тин и цепь скандалезных анекдотов, — тот гадок и отвратителен.

Недостатком, или, лучше сказать, совершенным отсутствием идеального элемента отличаются романы Поль де Кока, полные грязных картин; но этот недостаток заменяется у него неистощи­мою добротою его сердца, вследствие которой он умеет верно изо­бражать не одни смешные пошлости и отвратительные подвиги развратных повес, но и тоску девушки, оставленной обольстив­шим ее негодяем,— ее женскую любовь и преданность, ее готов­ность за одно ласковое слово, за одну улыбку простить свою поги­бель; грязные же картины у него опять имеют свое значение, как зеркало французской жизни, да и на французском языке они у него больше забавны и смешны, нежели грязны, какими осо­бенно делаются в русских переводах. Когда же он берется изо­бражать любовь, как чувство глубокое, то необходимо, по отсут­ствию идеального элемента в душе своей, впадает в резонерство и нравственные сентенции. Поль де Кок с жадностию переводит­ся на русский язык и наконец начинает приобретать себе подра­жателей. Роман, заглавие которого выписано в начале этой ста­тейки, написан до того в духе парижского сказочника, что его можно почесть романом Поль де Кока, но переведенным и пере­деланным на русские нравы. Подражатели всегда ниже своих об­разцов; к тому же автор «Повесы», кажется, еще более чужд вся­кого идеального элемента, чем сам Поль де Кок, у которого он занял только самую темную сторону его романов и еще более утемнил ее своею субъективностию. Герой романа — развратный мальчишка без всякого нравственного чувства, глупец от при­роды и пошляк от воспитания; с ним на каждом шагу делаются такие случаи, о которых мы не намерены распространяться, по­тому что не хотим пятнать своего журнала уличною грязью; по­том он влюбляется идеально в девочку, уезжает на Кавказ, забы­вает ее, через три года снова видит ее уже девушкою, и девуш­кою воспитанною и образованною; не узнав ее, снова идеально влюбляется в нее и потом женится. Разумеется, эта идеальность ему так же к лицу, как модный фрак к извозчику, и отзывается самым пошлым резонерством... Жаль! В авторе нельзя отрицать некоторый талант завязывать и распутывать происшествия; при­том у него довольно верно изображен идеальный язык мелких молодых чиновников, начитавшихся серобумажных русских ро­манов, издаваемых Логиновым. Советуем ему подумать посерь­езнее об идеальной стороне жизни и увериться, что как бы ни была верно срисована уличная грязь, она всегда останется гря­зью...

491