101. Библиотека избранных романов, повестей и любопытнейших путешествий, издаваемая книгопродавцем Н.Глазуновым и комп. Москва. 1838. В типографии Н. Степанова. Томы: XII—260; XIII—228; XIV—239. (12).
Герцогиня Шатору. Сочинение Софии Ге. Перевод с французского. Москва. 1838. В типографии И. Степанова. Три части: I—260; II—228; III—239. (12).1
По примеру покойной «Библиотеки романов и повестей», издававшейся в Петербурге г. Ротганом,2 московский книгопродавец Н. Н. Глазунов вздумал издавать свою, в таком же роде, только с прибавлением «любопытнейших путешествий» и со включением русских оригинальных произведений по части романов и повестей. Дело доброе, которому нельзя не пожелать успеха; но намерение и исполнение не всегда бывает в ладу между собою. Из оригинальных повестей мы прочли в «Библиотеке» г. Глазунова три премиленькие повести г. Вельтмана, из которых «Аленушка» заслуживает большего эпитета, нежели премиленъкой, — и в ней же прочли мы «Последнего из князей Корсунских», что-то вроде романа и повести вместе, покойного В. А. Ушакова. Переводные повести в «Библиотеке» г. Глазунова могли бы служить изрядным лекарством от скуки, особенно в провинции; но жаль, что гг. переводчики сделали это лекарство похожим на горькую микстуру. Отличайся издание г. Глазунова и выбором сочинений и достоинством переводов,— оно нашло бы себе многочисленных читателей и почитателей. Охота к чтению у нас с каждым днем распространяется всё более и более, а романы, повести и путешествия — именно то,
493
что избрал г. Глазунов содержанием своей «Библиотеки» — составляют любимое чтение нашей публики. Мы уверены, что г. Глазунов не замедлит обратить свое внимание на улучшение того и другого. Для выбора мы рекомендовали бы ему романы Шпиндлера, плодовитого и очень таланливого немецкого романиста,1 из многочисленных романов которого у нас переведен только «Еврей» — очень хороший роман. Французская романическая стряпня надоела всем; в самой Франции она набила оскомину. И мало ли еще можно найти у немцев хорошего и совершенно неизвестного нашей публике, такого, что для нее соединяло бы прелесть достоинства с прелестью новости. Не худо бы также поискать чего-нибудь и у англичан и у итальянцев. Да вот — чего лучше? — отчего бы не перевести «Обрученных» Манцони?2 Очень бы можно найти хорошего переводчика. Разумеется, всё хорошее будет стоить больших расходов, но зато и будет приносить большие выгоды. Каждое отделение «Библиотеки» г. Глазунова должно состоять из XXIV томов; первого отделения вышло уже XIV томов. Что бы ему второе-то отделение совершенно преобразовать и из издания всякой всячины и кое-чего сделать издание, которое бы могло представить чтение полезное, усладительное и по выбору сочинений и по достоинству их переводов! В успехе сомневаться нельзя. На нашу публику грех жаловаться. Литературные неудачи происходят от самих литераторов и издателей.
«Герцогиня Шатору» составляет последние три тома «Библиотеки» г. Глазунова и, как всё, составляющее ее, издана и продается им и отдельно, с переменою только обертки и исключением ее общего заглавного листка. «Герцогиня Шатору» — роман исторический. История каждого народа отличается собственным характером; французская история есть история дворских сплетней. У Людовика XV, в бесчисленном множестве его любимиц, была любимицею графиня Мальи (Mailly), потом ее сестра, потом другая ее сестра и, наконец, третья ее сестра, маркиза де Турнель. Так как все три сестры маркизы де Турнель были отставлены без ничего, то она и выхлопотала им пенсии по 10 000 франков, а сама за службу при дворе по особым поручениям получила титул герцогини deChateauroux. В походе в Нидерланды и Эльзас Людовик сделался в Мёце болен гнилою горячкою. При нем была герцогиня Шатору. Узнавши о болезни короля, к нему поспешила в Мёц королева, заняв на путевые издержки 1000 луидоров: у бедной королевы не было ни копейки денег, тогда как любимицы короля получали по 10 000 франков пенсии! Король причастился св. тайн и покаялся. Шатору была уволена, а он, выздоровевши, несколько времени жил хорошо с королевою. Потом опять за старое. Шатору была возвращена, отомстила врагам своим, но скоро умерла.
494
О дальнейших подвигах любимейшего короля Франции, т. е. о владычестве Помпадур, о Parc-aux-Cerfs, о Marie Vaubernier* и пр., и пр.— умалчиваем. Из этой-то скандалёзной хроники заняла г-жа Софья Ге содержание своего и длинного и скучного романа. Из Шатору она сделала что-то вроде герцогини де-ла-Вальер, только еще выше, героиню, которая будто бы умела возжечь в душе короля пламя благородной, возвышенной страсти; отдалась ему в надежде освободить его от опеки его министра, кардинала Флёри, и возбудить в нем желание царствовать самому. Для этого ей удалось склонить его принять личное начальство над армиею в 1744 году, тогда как его склонил к этому министр его д’Аржансон. Но... довольно — и скучно и пошло распространяться об этом жалком произведении, отличительные свойства которого — длиннота, растянутость, мелочность, надутость, сантиментальность и резонерство.
* об Оленьем парке, о Марии Вобернье (франц.).— Ред.
495